Я рада, что ввязалась в диссер. Что стала выходить в свет иногда, встречаться с людьми, и даже публично выступать, что невероятно.
Основной проблемой, преследовавшей меня с 10-го года, являлась моя неспособность сосредоточиться. На фоне переутомления и личных проблем в 10-м году моя психика дала такой сбой, что я аж немного струхнула.
Такого со мной не было раньше. У меня нарушилась исполнительная функция, я стала провисать в целепостановках, тактике их достижения, в элементарном полноценном осознавании своих действий. Мышление было рваным, ускоренным. Внимание полностью расфокусировалось. Начала страдать память. Был острый период, что даже простое действие мамы первокласника - пойти в сбербанк и оплатить квитанцию за первый месяц обедов в школе вызывал у меня ужас и беспомощность. Я слушала на родительском собрании требования и чуть не плакала от невозможности сосредоточиться и все запомнить. У меня начиналась паника от невозможности потом последовательно и планомерно все это решить. Вот до чего я дошла в острейший период конца августа 2010-го.
В голове царил хаос. Я могла выполнять профессиональную деятельность, ибо там я просто знала что и как делать руками, но в остальном был полный паралич воли. Как я в таком состоянии добралась до Риги и провела там в общей сумме три месяца командировки, общалась с людьми, работающими на ускорителях, и даже помогала им - не представляю. Я, чтобы просто сесть в поезд-из поезда в троллейбус - из троллейбуса в общагу - из общаги в клинику или по магазинам - тупо проговаривала каждое действие, успокаивала себя, уговаривала не бояться и раскладывала по полочкам элементарные этапы жизни. Каждая мелкая херня становилась подвигом для такого инвалида мозга, как я.
Острое состояние длилось и почти весь 11-й год. Я много ошибок делала в общении из-за рваного скачущего мышления и постоянной внутренней дрожи и рвущегося на волю аффекта. Дрожь преследовала меня и днем и ночью. Я была страшно перевозбуждена, не спала и не жрала. Рот был сухой, нет слюны - нет аппетита. 20 кг улетело как в черную дыру. Но рожа была вся в прыщах, а под глазами синяки. Самое неприятное в потере сосредоточения - это провисание мысли и... паника.
Паническая атака часто начиналась именно с потери реального ощущения реальной мысли и самого реала. Разбросанность мышления приводила к хаотичности информации, цифровой неврастении, залипании на эмоциональных фишках, на обидах, на хождении эмоций по кругу, на патологических воспоминаниях о прошлом.
Воспоминания, как цельный и более реальный кусок жизни, преследовали меня и выпивали настоящее. Бляцкий постравматический синдром с гребаной вегетативной дисфункцией - я не маленькая уже и я знала, что это именно он. Но выйти из сна, находясь во сне, очень сложно, как и сражаться с голографическими участниками этого кошмара.
Мегз спас меня тогда именно вовремя начатой экстренной психотерапией. Он прошелся по самому главному моему кошмару и прихватил скрепками края расходящейся раны, которая грозила меня довести до нервного истощения или чего хуже. Никогда не думала, что свалить такого колосса, маньяка и просто здорового типа, как я - возможно. Ан, найдется и на старуху порнуха.
Благодаря Мегзу я окрепла морально и поумнела настолько, что избавилась от части неприятных людей из фандома и реала, которые паразитировали на моей проблеме (Элите, Смертюке и ежи с ними). Но дальше только началась основная работа над собой. Не только в плане психотерапии, но и в плане глобальных перемен в социальных аспектах собственной жизни.
Подострый процесс длился потом еще пять лет. Летом 13-го слало чуть полегче, я смогла уволиться из ЛДЦ и уехать к Мегзу на 2 месяца. Помню эту поездку как медикаментозный сон на детоксе для реабилитации наркоманов - провожала деса на работу и снова ложилась спать. Дес приходил в 9 вечера и мы спали уже вместе. Он измотанный и я - полутруп. Но дес тогда еще не принял решение увольняться, а мне в этом плане было уже легче. Помню тогда, медитируя на плывущие за окном киевские облака, я стала ловить себя на мысли что вижу именно облака, а не скачущие картинки.
К 15-му году острота процесса спала. Но я продолжала понимать - умение сосредотачиваться у меня хромает. И именно летом 15-го нам пришла мысль в голову запихнуть мню в аспирантуру. Я пошла туда в надежде сломать к херам этот порочный круг ебанутого психического состояния и слабости простой тренировкой мозгов. И, знаете, мне это удается.
Сначала я не могла элементарного - прочесть 2 страницы текста и не отвлечься. И это я - человек переживший 22 сессии. Потом я поймала себя на мысли, что внезапно на любом этапе теряю нить простого разговора с дяденьками профессорами на полуслове и это может быть поводом для панической атаки. Я плохо подбирала слова и совершенно не умела выражать свою мысль вербально.
На курсы риторики я сходила только на одно занятие. Сейчас планирую на полный курс. Это адъ. Это самое мое слабое место - умение выразить мысль и не потерять ее в процессе нервозной обстановки. Но это надо. Тем более я видела себя на записи выступления на НРФ и блевала дальше, чем вижу от своей жалкости.
Ципролекс мне помог реально. Но теперь дело за собственной психикой и разрыванию порочных рефлекторных связей в собственном мозгу. А чтобы их разорвать - нужно строить новые. проращивать нейроны, нах
Не нравится мне и по сей день уровень моего интеллекта. Мой ум был острее. А вегетатика в разы стабильнее. Лучше была память. Мне многое что в себе не нравится. Буду работать.
*отдохнул и пошел перелопачивать статью*
